Ему рукоплескал весь мир. Уже в 15 лет он поразил публику Мариинского театра, выступив в постановке новатора Михаила Фокина «Ацис и Галатея». В газетах восторгались талантом Нижинского, пели оды его завораживающим движениям и называли «человеком-птицей» за высокие прыжки. Вацлав совершил революцию в балете, но заплатил за это высокую цену: скандалы на премьерах, изгнание из труппы, душевная болезнь... Проследим за его взлетами и падениями на примере трех самых ярких работ.
«Послеполуденный отдых фавна»: античность на грани дозволенного
В мае 1912 года в Париже, в зале театра «Шатле», стоял оглушительный шум. Публика вскочила со своих мест: часть зрителей с восторгом кричала «Бис!», другая — возмущалась происходящим на сцене. Только что закончили показывать «Послеполуденный отдых фавна» — балет с хореографией Нижинского, где он же исполнил главную роль. Он длился всего восемь минут, но произвел на публику эффект разорвавшейся бомбы — кажется, ничего более скандального Сергей Дягилев со своими Русскими сезонами еще не показывал. Хореография была странной. Нижинский в пятнистом трико и с рожками на голове показывал движения, напоминающие профили с древнегреческих ваз. Танец завершался эротичной позой, которая смутила даже раскрепощенную французскую публику. Это было слишком необычно, откровенно, неожиданно.
Нижинскому к скандалам было не привыкать: год назад его громко уволили из Мариинского театра по требованию императорской семьи. Причина почти та же: слишком откровенный костюм для роли в балете «Жизель». Но он знал себе цену: одаренный мальчик к тому моменту уже был обласкан публикой. Нижинский родился в семье польских танцоров, его с раннего детства приобщали к выступлениям. Он без проблем поступил в Петербургское балетное училище, а затем стал регулярно выступать в Мариинском театре. Его партнершами были Матильда Кшесинская, Анна Павлова и Тамара Карсавина. Такой бриллиант захотел иметь в своей коллекции и Сергей Дягилев — он пригласил Нижинского участвовать в Русских сезонах, причем не только в качестве премьера. Здесь Вацлав смог пробовать себя в качестве хореографа и постановщика — экспериментировать с формой, костюмами, движениями, образами. В результате этих поисков получились балеты, которые сильно опередили свое время.
«Игры»: танец про поиск мяча
Одна из отличительных черт постановок Нижинского — в них почти нет сюжета. Происходящие события можно описать буквально несколькими словами: «Фавн играет с нимфами». Это касается и «Игр» — балета, который Нижинский показал в Париже через год после скандала. «Две девушки играют в теннис, теряют мяч и ищут его вместе со случайным молодым человеком» — вот и все описание. Но сюжет в постановках Нижинского и не нужен, вместо долгого танцевального рассказа здесь — зарисовка, чистая поэзия движений.«Весна священная»: скандал, язычество и диссонансы
Музыку для балета написал Клод Дебюсси, а над костюмами работала модная французская фирма «Пакен». Это было смело — найти вдохновение в спорте (ведь теннис, поло или гольф завораживают движениями не хуже танца) и постараться отразить дух своего времени, а не ссылаться на классику. Мало кто решался на такие эксперименты и мог при этом четко сформулировать свою идею. Так случилось и с «Играми»: публика их попросту не поняла. Кому-то не понравился рассинхрон ломаных движений и мелодичной музыки, а кто-то решил, что таким образом Нижинский рассказал свою личную историю о запутанной любви. Особого успеха постановка не имела, но «человек-птица» продолжал гнуть свою линию и экспериментировать с искусством.
«Весна священная»: скандал, язычество и диссонансы
В один год с «Играми» Нижинский представил другую работу — «Весну священную». По уровню скандальности она переплюнула «Послеполуденный отдых фавна»: его зрители хотя бы смогли досмотреть до конца. Здесь же публика почти сразу начала освистывать балет, перекрикивая музыку.
«Весна священная» радикально отличалась от поэтизированного, мелодичного, пусть и слегка фривольного «Фавна». Ее темой стал дикий языческий ритуал: для призыва весны девушки до изнеможения танцуют, а затем одна из них по жребию погибает. Костюмами и декорациями занимался Николай Рерих, а музыкой — Игорь Стравинский. Безумный ритм, музыкальные диссонансы, рваные движения. К такому эмоциональному ритуалу публика, привыкшая к мелодике, «красоте» и строго выверенным танцевальным па, была не готова.
«Волнение и крики доходили до пароксизма. Люди свистели, поносили артистов и композитора, кричали, смеялись. <…> Я была оглушена этим адским шумом и, как только могла, скоро бросилась за кулисы. Там все шло так же плохо, как в зале. Танцовщики дрожали, удерживали слезы. <…> Долгая месячная работа сочинения, бесконечные репетиции — и, наконец, этот кавардак», — вспоминала будущая жена Нижинского, балерина Ромола Пульски.
Действительно, даже за кулисами было не все гладко. Для танцовщиков репетиции были изнурительными: им было сложно попадать в такт непривычной музыки, танцевать в размашистых «славянских» рубахах и выполнять движения, которые шли наперекор классическому танцу. Прыгать нужно было на прямых ногах — это исключало мягкое приземление, от этого болела спина. Танцевать нужно было, сгорбившись и косолапя. Вдобавок Нижинский был прекрасным исполнителем, но не оратором или педагогом — ему трудно было выразить словами свою задумку и поставить четкие задачи перед исполнителями. Все это выливалось в бесконечные недопонимания и ссоры. Но главное дело было сделано: Вацлав громко заявил, что у танца 20 века нет границ и нет правил.
Через несколько месяцев после премьеры Дягилев выгнал Нижинского из труппы. Связано это было не с работой, а с их сложными личными взаимоотношениями. Падение с олимпа после головокружительного взлета оказалось жестоким: последующие работы Нижинского не имели такого успеха, что сильно ударило по его психике и спровоцировало обострение душевной болезни, признаки которой отмечались у него еще в юности. Переживания были настолько сильными, что танцору пришлось лечиться в психиатрической клинике.
В 20 веке танец ворвался в мастерские, на холсты, в музыку и манифесты. Художники искали в движении новый язык искусства, ритм времени, телесную свободу. Как именно это происходило — можно увидеть на выставке «Танец ХХ века. Матисс, Малевич, Дягилев, Кандинский и другие» в Еврейском музее и центре толерантности, организованной при поддержке ВТБ. А еще больше новостей из мира искусства, культуры и спорта — в канале «Цвет настроения» в Telegram и «ВКонтакте».
Листая дальше, вы перейдёте на vk.com